Неточные совпадения
Ляховский расходился до того, что даже велел подавать завтрак к себе в кабинет, что уж совсем не было в его
привычках. Необыкновенная любезность
хозяина тронула Бахарева, хотя вообще он считал Ляховского самым скрытным и фальшивым человеком; ему понравилась даже та форма, в которой Ляховский между слов успел высказать, что ему все известно о положении дел Бахарева.
Перед Марьею Алексевною, Жюли, Верочкою Михаил Иваныч пасовал, но ведь они были женщины с умом и характером; а тут по части ума бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, то у сына была под ногами надежная почва; он до сих пор боялся матери по
привычке, но они оба твердо помнили, что ведь по настоящему-то, хозяйка-то не хозяйка, а хозяинова мать, не больше, что хозяйкин сын не хозяйкин сын, а
хозяин.
Попрощались с
хозяевами и пошли в 3-й участок Мясницкой части. Старый, усатый пристав полковник Шидловский имел
привычку сидеть в участке до полуночи: мы его застали и рассказали о своей беде.
Солдат никак не мог примириться с этой теорией спасения души, но покорялся по солдатской
привычке, — все равно нужно же кому-нибудь служить. Он очень скоро подпал под влияние своего нового
хозяина, который расшевелил его крестьянские мысли. И как ловко старичонко умел наговаривать, так одно слово к другому и лепит, да так складно.
Трофимов. Придумай что-нибудь поновее. Это старо и плоско. (Ищет калоши.) Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше, так вот позволь мне дать тебе на прощанье один совет: не размахивай руками! Отвыкни от этой
привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут отдельные
хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать… Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
Жизнь в общих камерах порабощает и с течением времени перерождает арестанта; инстинкты оседлого человека, домовитого
хозяина, семьянина заглушаются в нем
привычками стадной жизни, он теряет здоровье, старится, слабеет морально, и чем позже он покидает тюрьму, тем больше причин опасаться, что из него выйдет не деятельный, полезный член колонии, а лишь бремя для нее.
Чаще всего я встречал в избе самого
хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки; на нем вольное платье, но по
привычке шинель накинута на плечи по-арестантски, и если он недавно вышел из тюрьмы, то на столе у него валяется фуражка без козырька.
— Вы ведь не… Не желаете ли завтракать? — спросил
хозяин, на этот раз изменяя
привычке, но с таким, разумеется, видом, которым ясно подсказывался вежливый отрицательный ответ. Петр Степанович тотчас же пожелал завтракать. Тень обидчивого изумления омрачила лицо
хозяина, но на один только миг; он нервно позвонил слугу и, несмотря на всё свое воспитание, брезгливо возвысил голос, приказывая подать другой завтрак.
С некоторого времени
хозяин стал тих, задумчив и все опасливо оглядывался, а звонки пугали его; иногда вдруг болезненно раздражался из-за пустяков, кричал на всех и убегал из дома, а поздней ночью возвращался пьяным… Чувствовалось, что в его жизни произошло что-то, никому кроме него неведомое, подорвало ему сердце, и теперь он жил неуверенно, неохотно, а как-то так, по
привычке.
Господам офицерам на воле жить плохо, особливо у
хозяев ежели служить:
хозяин покорливости от служащего перво-наперво требует, а они сами норовят по
привычке командовать!
По-видимому, в нем уже не было собственной жадности, и он ловил так, по
привычке или как бы для удовольствия своего
хозяина.
— Я торгую только стеной и крышей, за что сам плачу мошеннику —
хозяину этой дыры, купцу 2-й гильдии Иуде Петунникову, пять целковых в месяц, — объяснял Кувалда деловым тоном, — ко мне идет народ, к роскоши непривычный… а если ты привык каждый день жрать — вон напротив харчевня. Но лучше, если ты, обломок, отучишься от этой дурной
привычки. Ведь ты не барин — значит, что ты ешь? Сам себя ешь!
Да и вас я не пущу сломать себе шею; это, право, было бы жалко! — проговорил наш
хозяин, аффектируя, [подчеркивая] в эту минуту внутреннего довольства, по своей всегдашней
привычке, и без того уже аффектированную и изученную резкость и даже грубость своей речи, что, по его мнению, рекомендовало добряка, старого служаку и особенно должно было нравиться дамам.
— Ярманка, сударь, место бойкое, недобрых людей в ней довольно, всякого званья народу у Макарья не перечтешь. Все едут сюда, кто торговать, а кто и воровать… А за нашим
хозяином нехорошая
привычка водится: деньги да векселя завсегда при себе носит… Долго ль до греха?.. Подсмотрит какой-нибудь жулик да в недобром месте и оберет дочиста, а не то и уходит еще, пожалуй… Зачастую у Макарья бывают такие дела. Редкая ярманка без того проходит.
Теркин сам просил его не церемониться и соснуть, по
привычке, часок-другой. Вообще
хозяин ему понравился и даже тронул его теплой памятью о своем «однообчественнике» — Иване Прокофьиче.
Машенька вспомнила, что у нее в корзине под простынями лежат сладости, которые она, по старой институтской
привычке, прятала за обедом в карман и уносила к себе в комнату. От мысли, что эта ее маленькая тайна уже известна
хозяевам, ее бросило в жар, стало стыдно, и от всего этого — от страха, стыда, от обиды — началось сильное сердцебиение, которое отдавало в виски, в руки, глубоко в живот.
— Сказано мудрым, — отвечала она, — что
привычка приходит как странник, остается как гость и потом сама становится
хозяином. Деготь, побывав в чистой бочке, делает ее ни к чему больше не годною, как опять же для дегтя.
В описываемое нами время в окрестности разнесся слух, что в Луговое ожидается молодой
хозяин, князь Сергей Сергеевич Луговой, единственный носитель имени и обладатель богатств своих предков. Стоустая молва говорила о князе, как будто бы его уже все видели и с ним говорили. Описывали его наружность, манеры, характер,
привычки и тому подобное.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как
хозяин и лошадь, — волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной
привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.